Claudius Ptolemaeus astrologus saeculi secundi astros scrutatus theoria geocentrica systematis solaris proposuit.
Существуют люди, которые утверждают, будто бы ничто не мешает допустить, что небо неподвижно, а земля вращается около своей оси от запада к востоку, и что она делает такой оборот каждые сутки. Правда, говоря о светилах, ничто не мешает для большей простоты допустить это, если принимать в расчет только видимые движения. Но эти люди не сознают, до какой степени смешно такое мнение, если присмотреться ко всему, что совершается вокруг нас и в воздухе. Если мы согласимся с ними, - чего в действительности нет, - что самые легкие тела вовсе не движутся или движутся так же , как и тела тяжелые, между тем как, очевидно, воздушные тела движутся с большей скоростью, чем тела земные; если бы мы согласились с ними, что предметы самые плотные и самые тяжелые имеют собственное движение, быстрое и постоянное, тогда как на самом деле они с трудом движутся от сообщаемых им толчков, - все - таки эти люди должны были бы сознаться, что Земля вследствие своего вращения имела бы движение значительно быстрее всех тех, какие происходят вокруг нее, ибо она совершала бы такую большую, окружность в такой малый промежуток времени. Таким образом, тела, которые поддерживали бы Землю, казались бы всегда движущимися по противоположному с ней направлению, и никакое облако, ничто летящее или брошенное никогда не казалось бы направляющимся к востоку, ибо Земля опередила бы всякое движение в этом направлении.
Клавдий Птолемей. Аль Магест
Наблюдая движение светил по небосводу было вполне естественно предположить, что небесная сфера вращается вокруг земли. Так возникла концепция «хрустальных сфер» Евдокса. Гиппарх обнаружил, что движение Солнца и Луны не вписывается в эту модель, поэтому Гиппарх предположил, что эти «планеты» движутся по по круговым траекториям, чентры которых не совпадают с центром земли, назвав эти орбиты эксцентрами. Эта моедль позволила ему составить вполне достоверные эфемериады для Луны и Солнца. Прочие гипотезы, в частности эпициклы Аполлона Пегара Гиппарх считал неудовлетворительными.
В Альмагесте Птолемей признается, что «постичь движение планет по небу, кажется, сложнее, чем привести их в движение». Птолемей дополняет модель Аполлона Пегара, вычисляет параметры эпициклов для планет, наклоняет орбиты Солнца и Луны по отношению к орбитам планет и построил точные эфемериады. Для этого ему пришлось построить систему из сорока эпициклов, которая на протяжении столетий подтверждалась, пока в ХII веке не обнаружилось отклонение Марса на 2 градуса от предсказанного Птолемеем положения. В модель вносились все новые коррективы и к XIV веку она одержала уже более 100 и требовала немыслимо сложных вычислений. Не смотря на все это, накопленные данные наблюдений уже никак невозможно было втиснуть в Птолемееу космологию. Геоцентрический мир рухнул, перегруженный эпициклами и деферентами, не выдержав собственной тяжести.
Битва за сохранение геоцентризма была настолько драматичной, что Коперник, поплатился жизнью за то, что возродил идеи Аристарха Самоса, пытаясь упростить циклопическую, безудержно разросшуюся систему вычислений эфемериад. Галиллею, собравшему очевидные доказательства гелиоцентризма, сферичности луны и спутников планет, не удалось убедить Римскую Курию в правоте Коперника.
Примерно то же происходит и с современной космологией. Пытаясь сохранить привычную аксиоматическую парадигму научное сообщество наращивает эпициклы и деференты, отказываясь признать парадигматическую несостоятельность наших представлений для интерпретации накопленного опыта. Многие скорбят о кризисе суперсимметрии, страдая от раскрывшейся несостоятельности почти эзотерической концепции «темной материи». И очень зря, нет смысла повторять порочный путь отстаивания геоцентризма. Эпоха примата идеологии в науке, похоже заканчивается. Теперь, когда естественным образом отслоится гнилостная шелуха постмодернизма будут найдены сияющие ясностью и простотой алмазы духа. А еще, наконец-то после пятидесятилетия застоя, в риторике научных статей появилась та дивная страсть, которая захватывала дух, восхищала и увлекала в работах классиков физики первой половины ХХ века -- «Теперь можно найти убежище в уверенности описанные результаты лишь частный случай, не делающий концепцию суперсимметрии менее достоверной. Но это вопрос уже не науки, а религии». (LHCb: Evidence For Rare Decay Bs To Dimuons | Tommaso Dorigo )
Еще немножко об ужасах постмодернизма в науке.
Еще немножко об ужасах постмодернизма в науке.
