На Андреевском по проекту Дроздова установили страшный черный чемодан, который уничтожил все, что осталось от убогой мещанской застройки улицы после двадцатилетнего уничтожения базаром. Но дело даже не в архитектуре.
В далеком, как открытие Америки 1968 году Генри Лефевр (Henry Lefebvre), изучавший групповую психологию уличных протестов "новых левых" в Калифорнии, отметил, что кроме конвециальных, защищенных Законом гражданских прав есть еще дефолтные гражданские права, которые подразумеваются и вытекают из этических и моральных стандартов современного городского общества, но не вербализированы, действуют и осуществляются скрыто (occult). Существование и социальная значимость этих прав является важным вызовом законодательной системе (legislation) развитых демократичесих обществ. Игнорирование этих прав правительствами и корпорациями естественно, поскольку они не закреплены и не защищены юридически, и станет источником и причиной горячих конфликтов между городскими сообществами и субъектами, осуществляющими деятельность, влияющую на жизнь этих сообществ. Среди прочего Лефевр определил в качестве одного из важнейших, не урегулированных прав "право на город" (Right to the City), которое он определил, как право в доступе к обновлению и преобразованию городской среды. Эту фишку в 2000-х начал бодро раскручивать Дэвид Харви (David Harvey) например в Rebel Cities: From the Right to the City to the Urban Revolution и использовать Славой Жижек (Slavoj Zizek).
Эта конструкция оставалась долгое время вяло востребованной, поскольку в структуре городских протестов почти всегда присутствовал открытый демонстративный мотив и рассуждения о "праве на город" выглядели излишними и софистическими. В Жижека, кстати, за это дело мало кто не плюнул в свое время. Это продолжалось до тех пор, пока в Стамбуле не начались беспорядки из-зи десятка обоссанных платанов под названием "Парк Гейзи" рядом с площадью Таксим. Протест против застройки реально засцанного и унылого сквера начали геи, лесбиянки, трансы и хипстеры, которые постоянно пили пиво на ступеньках рядом и ходили туда обссыкать платаны, вместо платного туалета за лиру в 200-х метрах в начале Истикляль возле трамвайного депо. Социальная специфика протестующих и смехотворность защищаемого бъекта не допускали и мысли о том, что случиться через месяц. Через неделю к ним присоединились неформалы Истикляль, мажоры Нишанташи и пригламуренные студенты Галатского лицея, через две вообще стамбульские студенты и иностранцы, через три на Таксиме бушевали сотни тысяч жителей европейской стороны, но когда их поддержать по мосту через Босфор пошла толпа пролетариев азиатской стороны, охуели все. Отстаивая "право на город" объединились болельщики Фенербахче и Галатасаря, и сурувые понаехавшие с сэла мусульманские парни стояли плечом к плечу с трансами Аксарая. Если посмотреть внимательно, мне лень здесь об этом писать подробно, то в укромайданах нарушение/отстаивание "права на город" (об этом писал Джером Росс (Jerome Roos) зимой 2014, если кому интересно) сыграло очень не последнюю роль.
Можно сколько угодно смеяться над дурным вкусом быдла и петь песни о прелесятх contemporary architecture, но подобные дроздовскому уебищу сооружения являются грубым, брутальным и крайне оскорбительным попранием этого самомго "права на город". Это без сомнений фундамент будущих протестов, возможно никак не связанных с вопросами городской застройки и города вообще. Это фактор, консолидирующий, наиболее склонные к протесту радикальные сообщества и формирующий у пассивных сообществ симпатию к радикальным. Это бомба, которая взорвется как только произойдет событие, приводящее в действие детонатор. И именно, блядь, поэтому в приличных странах принято бережно относиться к старой застройке и существуют жесткие нормы строительства в исторических кварталах. Ага, и Дроздов здесь ни при чем, он просто сделал плохой проект.
В далеком, как открытие Америки 1968 году Генри Лефевр (Henry Lefebvre), изучавший групповую психологию уличных протестов "новых левых" в Калифорнии, отметил, что кроме конвециальных, защищенных Законом гражданских прав есть еще дефолтные гражданские права, которые подразумеваются и вытекают из этических и моральных стандартов современного городского общества, но не вербализированы, действуют и осуществляются скрыто (occult). Существование и социальная значимость этих прав является важным вызовом законодательной системе (legislation) развитых демократичесих обществ. Игнорирование этих прав правительствами и корпорациями естественно, поскольку они не закреплены и не защищены юридически, и станет источником и причиной горячих конфликтов между городскими сообществами и субъектами, осуществляющими деятельность, влияющую на жизнь этих сообществ. Среди прочего Лефевр определил в качестве одного из важнейших, не урегулированных прав "право на город" (Right to the City), которое он определил, как право в доступе к обновлению и преобразованию городской среды. Эту фишку в 2000-х начал бодро раскручивать Дэвид Харви (David Harvey) например в Rebel Cities: From the Right to the City to the Urban Revolution и использовать Славой Жижек (Slavoj Zizek).
Эта конструкция оставалась долгое время вяло востребованной, поскольку в структуре городских протестов почти всегда присутствовал открытый демонстративный мотив и рассуждения о "праве на город" выглядели излишними и софистическими. В Жижека, кстати, за это дело мало кто не плюнул в свое время. Это продолжалось до тех пор, пока в Стамбуле не начались беспорядки из-зи десятка обоссанных платанов под названием "Парк Гейзи" рядом с площадью Таксим. Протест против застройки реально засцанного и унылого сквера начали геи, лесбиянки, трансы и хипстеры, которые постоянно пили пиво на ступеньках рядом и ходили туда обссыкать платаны, вместо платного туалета за лиру в 200-х метрах в начале Истикляль возле трамвайного депо. Социальная специфика протестующих и смехотворность защищаемого бъекта не допускали и мысли о том, что случиться через месяц. Через неделю к ним присоединились неформалы Истикляль, мажоры Нишанташи и пригламуренные студенты Галатского лицея, через две вообще стамбульские студенты и иностранцы, через три на Таксиме бушевали сотни тысяч жителей европейской стороны, но когда их поддержать по мосту через Босфор пошла толпа пролетариев азиатской стороны, охуели все. Отстаивая "право на город" объединились болельщики Фенербахче и Галатасаря, и сурувые понаехавшие с сэла мусульманские парни стояли плечом к плечу с трансами Аксарая. Если посмотреть внимательно, мне лень здесь об этом писать подробно, то в укромайданах нарушение/отстаивание "права на город" (об этом писал Джером Росс (Jerome Roos) зимой 2014, если кому интересно) сыграло очень не последнюю роль.
Можно сколько угодно смеяться над дурным вкусом быдла и петь песни о прелесятх contemporary architecture, но подобные дроздовскому уебищу сооружения являются грубым, брутальным и крайне оскорбительным попранием этого самомго "права на город". Это без сомнений фундамент будущих протестов, возможно никак не связанных с вопросами городской застройки и города вообще. Это фактор, консолидирующий, наиболее склонные к протесту радикальные сообщества и формирующий у пассивных сообществ симпатию к радикальным. Это бомба, которая взорвется как только произойдет событие, приводящее в действие детонатор. И именно, блядь, поэтому в приличных странах принято бережно относиться к старой застройке и существуют жесткие нормы строительства в исторических кварталах. Ага, и Дроздов здесь ни при чем, он просто сделал плохой проект.
