Ужас, они убили Кенни! И должен признаться, я этому несказанно рад. Почему-то так уже исторически сложилось, что все, что связано с Украиной, ее украинскостью и прочим украинством, что делается нашим нежным государством феерически омерзительно. По всей видимости, это наследие совка. Помните бесконечных Ленинов, с рубленными формами, грубых и не симпатичных, выкрашенных унылой серой краской? Безгрудых титановых «матерей» с гладисами и лицами доярок с 20-ти летним алкогольным стажем? Так монументально воплощались эротические фантазии вождей. Серьезно, скупо и строго.
Иные времена -- иные нравы. Нынче солидность олицетворяет сахарная сладость барокко-роккоко, в форме спартанской сдержанности. Ничего, что это стилистический оксюморон. Сон разума пугал чудовищами Гойю. Отсутствие разума и жизненные формы культивирующие триггерное сознание, управляемое двоичными вау-импульсами породило парадигматически-доминирующую субкультуру племянников прокуроров на черных лексусах. Их не смущает мандельштамовское «несоответствие мехов тугих». Они ебут силликоновых сосок и считают украденное или «отжатое» заработанным, презирают закон всемирного тяготения и прочую поебень, уверенные, что на них она не действует, что в случае чего все можно будет порешать, что они бессмертны, что безнаказанность будет вечной.
В своей цивилизаторской активности племянники воздвигают на подконтрольных просторах дивные монументы своего внутреннего неявленного. Таковым был дивный фаллос, укаршеный нежными рюшечками лавровых листьев в благородно-классическом как бы стиле. На невидимой, сияющей в далекой вышине залупе, была установлена кострубатая трехзубая вилка, олицетворяющая тайную мечту лексус-драйверов о Мазератти. У подножия фаллоса стояла худенькая малолетка в милом веночке с простертыми к небу руками, как бы молящая -- «О великий племянник великого прокурора, возьми меня прямо здесь, выеби меня в жопу и кончи мне в рот! Я буду тебе давать вечно, мой герой, на черном лексусе!» Рядом, кстати, в нескольких десятках метров задолго до возникновения монумента и до самого настоящего времени сутками напролет паслись и продолжают пастись стайки проституток. В этом блядском контексте фаллический монумент украинской незалэжности с криминальной малолеткой приобретал особое утонченно-эротическое звучание.
Однако ни что не вечно. Как оказалась сладчайший прогиб мастеров искусств, воплотивший извивы чиновничьева сознания в бетоне и бронзе, мощный, бессмысленный, уродливый и огромный, эдакий покемон, метафора дивной солидности и интеллекта румяного вертухая, воздвигнутый бездарно и нелепо, призванный увековечить всю эту хуйню и ее безусловную победу над разумом пал. Пал, блядь, по воле такого же ничтожества, как то, что его возвигло. Фигня, конечно, но мне было исключительно радостно, что хоть один уебищный прыщ перестал уродовать городской ландшафт, хоть не на долго.
Они наконец-то убили Кенни! Ура! Я даже мечтать не думал, чтобы этого уродца убрали с площади. А главное, неожиданно оказалось что их высеры не вечны, что они не на всегда, что они уйдут нахуй в прошлое, как пацанчики с золотыми цепями в Версаче, как малиновые пиджаки. Нахуй. Вот, только когда, сука?
